Судовой журнал Beneteau 42 CC. Тапочки

Швартоваться в Мессине было непросто. Когда мы подошли, на входе в марину уже стояло несколько лодок, экипаж которых был наготове одерживать борта от столкновения, такой сильный был ветер. Мы уже бросили концы, как вдруг корму развернуло волной от парома, выходившего из соседнего порта, и мы с силой ударились о пришвартованный рядом катер, здорово погнув его крепеж мотора.
Сходили на берег в подавленном настроении. Отыскали начальника марины и с глазами полными раскаяния явились ему на суд сознаться в содеянном. Он молча выслушал нас, затем вывел на набережную и жестом подозвал местного бармена.
- Видишь этого сеньора? - спросил он его. - Когда вечером откроется ресторан и соберется народ, нальешь капитану за мой счет. Я угощаю, потому что капитану никогда нельзя унывать!

Атмосфера взаимного уважения и товарищества окружает моряка всюду, куда бы он ни шел. Вечером в новом порту, когда все формальности улажены, ужин съеден и напряжение совершенного перехода понемногу начинает отпускать, первым делом направляешься осмотреться. Не спеша проходишь одну корму за другой. Считается вполне допустимым остановиться и какое-то время рассматривать интересную лодку, даже если хозяева в этот момент на палубе занимаются своими делами, например, развешивают белье сушиться на леерах. Говоришь ты с молодым вальяжным владельцем роскошного Swan или пожилой бельгийской парой, продавшей дом, чтобы купить скромный Jeanneau и пуститься в свое последнее плавание, - всегда встречаешь сначала настороженный взгляд (не так уж много русских доводится им видеть), который уже минуту спустя становится радушием и участием, а еще через пять - переходит в оживленный лодочный трёп, кто откуда и куда.

Все дело в тапочках. Никогда я не видела таких убитых, стоптанных шлепанцев как у трапов лодок в Монако. Сначала думаешь, это мойщики драят палубу, а потом видишь, нет, это хозяин спускается, приветливо улыбается, надевает старые заношенные до дыр тапцы пусть даже и Baldinini и, беря в руки тележку, весело направляется в ближайшую лавку за фруктами.

Во время одной из ночных стоянок на якоре в бухте у берегов Турции из каюты я вдруг услышала музыку и, отложив книжку, главное развлечение во всех путешествиях, поднялась на палубу, где уже давно сидели мои родители, курили и пили, конечно же, ром. Под светом ярчайших звезд и Луны безветренной майской ночью под аккомпанемент разве что тихого плеска волн о борта соседних лодок кто-то играл на аккордеоне. И было видно, что на других палубах люди так же курят, пьют и слушают музыку, англичане, итальянцы, французы и мы вместе с ними.