Давайте проведем экскурсию по истории автомобильной промышленности.

Все под катом
В самом конце 19 века, село "Пискалинский взвоз" самарской губернии насчитывало около 40 дворов, а жители его считались в местных кругах довольно работящими и зажиточными. Юный сын кузнеца Матфей был одним из самых завидных женихов, и любая девка, проходящая с коромыслом мимо кующего Матфея, мечтательно закусывала губку, представляя себе как она будет жарить Матфею пирожки и приносить их в чугунном котелке прямо в ладно сбитую кузницу. Но девки Матфея не интересовали. С детсва он положил глаз на старшего сына местного пастуха — Ефимку. Ефимка был старше Матфея на 5 лет, и когда сыну кузнеца только стукнуло восемнадцать, Ефимка сделал предолжение девке Матрёне. Не то чтобы Ефим ждал совершеннолетия своего тайного воздыхателя, просто так сложилось. Узнав о предстоящей свадьбе, Матфей сильно переживал. Тайком он стянул из отцова погреба бутыль самогона, и долго потом сидел под снопом свежего сена, считая звёзды и пытаясь заглушить боль в разбитом сердце батькиным первачем. Но боль не уходила… Тогда Матфей встал и нетвёрдой походкой двинулся к дому Ефимки. Дойдя до хаты, пьяный в лом юноша залез на крышу и начал ссать в дымоход. Видимо, капли попали на огонь и жители дома заметили это — так что Ефим попросил невесту выйти и посмотреть, не начался ли дождь. В дождь селяне всегда выходили и ставили деревянные кадки чтобы те напонялись водой. В то время как Матрёна вышла за порог, Ефим пытался перепоясаться, но оскользнулся и упал прямо на свою обидчицу. Хрустнули позвонки, и не успев вымолвить ни слова Матрёна отправилась на большую небестную гулянку Ярило–солнца. На звук выбежал Ефим с ружьем, заряженым солью — он подумал что в их двор опять забрались соседские дети, понапиздить гороха. Пара немых мгновений прошла, прежде чем Ефим понял что произошло, а затем раздался выстрел. Матфей с криком схватился за изуродованное лицо и побежал прочь из родного Пискалинского взвоза.

Многие месяцы скитался он по лесам, питаясь белками и оленьим говном. Раны на зажили, но шрамы навсегда остались на его лице, хотя часть их скрыла густо отросшая борода отшельника. И вот, в начале марта следующего года, Матфей вышел на улицу города Томашув–Мозавецки, недалеко от Варшавы. Там он выменял пятьдесят беличьих шкурок на билет до Парижа, и отправился с первым дилижансом в эту прекрасную столицу средневековых педерастов. Из Парижа Матфей сплавом по Сене добрался до Гавра, и нанялся волонтером на военный корабль, отправляющийся на поддержку буров в только разгоравшейся Англо–бурской войне. На дворе стоял 1899 год. В боях Матфей проявил себя храбро, и довольно скоро monstrueux tete (как прозвали его боевые товарищи) занял должость капрала. Единственным его недостатком было очень жестокое отношение к военнопленным — в этом плане большую роль сыграла, конечно, и его ориентация. Для ускорения поставок воды на фронт, он Матфей привязывал к веревке колодца сразу по 16 вёдер — тащить такое количество воды из колодца было почти невозможно физически, и пленные англичане и американцы дохли от такой работы как мухи. Одним из тех, кто выжил, был 37–летний американский волонтер ирландского происхождения Генри Форд. Искалеченый Матфеем морально, он всё же вынес из долгих месяцев своего заключения хороший урок — и когда вернулся в Америку, первым делом наладил конвейерную линию, с которой вскоре стали сходить прекрасные машины, названые по фамилии основателя производства. В это время Матфей уже подыхал от сифилиса в одной из самых грязных портовых ночлежек Гавра. Когда с конвейера Форда сошла юбилейный сотый автомобиль, monstrueux tete испустил дух, в своих последних словах проклиная родное село и его окрестности. Странным образом проклятие возымело силу — после этого ни один предмет, ни один механизм созданый неподалеку от Взовза, не мог выполнять свои функции хотя бы примерно так, как от него того ожидали. Вот кстати, это село на Яндекс–карте: