Россия снов

Авторская колонка об ощущениях участника автоэкспедиции после 8000 пройденных километров.

Когда едешь через всю страну с Востока на Запад, важно понимать, что происходит на самом деле, а что – нет

«Другие машины тебя сторонятся. Машины виляют. Другие водители тыкают тебе средний палец. Совершенно незнакомые люди ненавидят тебя. Всё равно не испытываешь абсолютно ничего личного».*
* здесь и далее: Чак Паланик. «Бойцовский клуб»

Я просыпаюсь в Нижнеудинске, в санатории-профилактории, рядом с железнодорожной станцией.


Когда я вернусь домой, первое, что я сделаю – пойду в книжный магазин и куплю себе федеративную карту России. Повешу на стену и отмечу все города и регионы, где я был. Надо закрыть гештальт, потому что сейчас я не помню, чем отличается Новосибирск от Красноярска, и какой из этих городов появился на пути раньше.

Все города начинаются и кончаются одинаково – с выцветших трактиров, пунктов шиномонтажа, АЗС, затем идут окруженные кустами развязки, ЛЭПы, трубы заводов и ТЭЦ. Наконец, все это трансформируется сначала в гаражи и частный сектор, а потом в спальный район какого-нибудь Челябинска. Который на поверку оказывается городом с прекрасным центром, наполненным нарядными людьми и малыми архитектурными формами.

«Везде, куда бы я ни приехал, — миниатюризованный быт. Я иду в отель: маленькое мыло, крошечный набор шампуней и кондиционеров, порции масла на один укус, крохотный тюбик зубной пасты и одноразовая зубная щётка».

Я просыпаюсь на базе отдыха «Байкал», один в двухместном белом номере.

Я хотел бы проснуться в гостинице в Улан-Удэ, но накануне буряты настояли на том, чтобы мы переночевали на природе. Из окна видна бескрайняя водная гладь, но я знаю, что не пойду даже смотреть на водоем. Я хочу горячую кашу и иду на завтрак.

С кашей, как и в большинстве других мест ночлега, здесь туго. Нам накрывают стол с омулем во всех видах и позах. Позы — это, к слову, тоже блюдо, гигантская пельменина в форме вулкана, приготовленная на пару. Организм уже давно выработал квоту на потребление омуля, поэтому приходится тоскливо щипать вазу с фруктами.

«Центральная»х2, «Уют»х3. Одинаковые названия, типовая планировка номеров, стандартный набор одноразовых мелочей. И куча бесполезных вещей и мебели. Зачем мне гигантский платяной шкаф, нано-холодильник, электрочайник и сервиз? Как можно работать за этими журнальными столиками, сидеть на этих нелепых пуфиках? Я купил лэпдеск для ноута с выдвижной панелью под мышь и теперь работаю прямо в постелях.

«Иногда просыпаешься, и приходится узнавать, где ты»

Я просыпаюсь и вижу кафе «Хуторок» на участке трассы, зажатом где-то между Монголией и Китаем.

Из малолитражной праворульной маршрутки, набитой какими-то тюками, вываливают две дюжины азиатов. Иду в кафе, и сразу выхожу оттуда. Я только что разом побывал в аду шеф-повара «Мариотта» и раю инспектора Роспотребнадзора: мухи, грязная кухня, китайцы, пожирающие руками антисанитарную еду.

Замечаю лавку с компакт-дисками. Ничего приличного, сплошные «Воровайки». Покупаю Dire Straits, странный сборник Abba+BoneyM и – от отчаяния ¬– MP3 c Пугачевой. В машине выясняется, что мне достались не ностальгические хиты из детства, а свежая Алла Борисовна. Отдаю диск инженеру АвтоВАЗа.

«Всё маячит где-то вдали, всё лишь копия копии копии. Бессонница ложится расстоянием между тобой и всем остальным, ты не можешь ничего коснуться, и ничто не может коснуться тебя».

Я просыпаюсь в Большом Невере. Кажется, это Амурская область.

За окном маячат горы – если распахнуть занавеску, то откроется потрясающий вид на петляющую между ними трассу М58. Но красота сейчас интересует меньше, чем утренний душ.

Без душа можно было бы обойтись, будь я хоть чуточку выспавшимся. Но пока баланс сна и реальности не восстановлен, приходиться лезть под скупые холодные капли, чтобы потом растереться махровым полотенцем. Это – мой заряд бодрости на ближайший час. Больший кредит организм предоставить не в состоянии.

«На шоссе, среди фонарей и других машин, — шесть потоков дорожного движения, несущихся к точке исчезновения где-то вдали»

Из Москвы во Владивосток мы летели 8,5 часов. Обратный путь на автомобилях займет почти месяц.

22 августа в 20:35 МСК наш Airbus 737 оторвался от ВПП «Шереметьево». В 05:20 МСК мы уже забирали багаж в аэропорту Владивостока. Правда, по Приморскому времени это был уже полдень, нещадно пекло дальневосточное солнце.

Из 7 часов, которые «Аэрофлот» украл из моей жизни, я вернул уже 5. Теперь, когда тебе звонят из псковских восьми часов вечера, уже не надо устало объяснять, что в Благовещенске – три ночи.

Осталось еще два часа. Уфа, Самара, Пенза, Рязань… Потом Москва, Санкт-Петербург… А перед последним, решающим броском на Калининград, будет заезд в Псков. Может быть, там реальность и сны разойдутся, наконец, по своим полюсам.

ПРАВО-ЛЕВО
С пейзажами меняется и количество леворульных машин. 1% во Владике, 2% в Хабаровске, 5% в Благовещенске, 10% в Чите… уже 50% в Омске. «Праворулька» – всегда б/у-шная японская машина. Дальний Восток – край неновых машин, обвешанных несуразными зеркалами, с адаптивными прямоугольными рамками, выпирающими из квадратных ниш для номеров. В Западной Сибири глаз уже радуют новые, современные машины из салона.

Текст впервые был опубликован на сайте "Псковская правда".
Автор: Даниил Новиков